Автономная некоммерческая организация (АНО) содействия реабилитации и социальной адаптации инвалидов "Благое дело" из Владивостока получила специальный приз третьей региональной премии в области развития общественных связей "Серебряный Лучник – Дальний Восток". Руководитель организации Геннадий Антропов рассказал корреспонденту РИА Новости о тонкостях работы с "особенными" детьми, о том, как творчество помогает таким детям развиваться, чем различаются взгляды на адаптацию инвалидов в обществе в Японии и России и насколько важны для такого благого дела неравнодушные люди.
Все новости региона читайте на РИА Новости Владивосток>>
– Как родилась идея создать организацию "Благое дело", с чего вы начинали?
Первое время пробовал заниматься с детьми с ДЦП. В 2007 году мне предложила библиотека для слепых позаниматься с группой незрячих детей и молодежи. Но так получилось, что дети когда приходили, когда нет — они же зависят от родителей, а вот взрослая группа сплотилась в творческую студию незрячих керамистов "Отражение". Мы с ними ездили по интернатам, проводили занятия. Это вообще уникальный случай был: слепые люди слепым детям устраивали мастер-классы.
Позже выяснилось, что физическому лицу очень тяжело общаться с властями, удобнее оформить юридическое лицо. В 2007 году мы получили первый и единственный пока свой грант от "Единой России" как один из лучших социальных проектов Дальнего Востока и зарегистрировали организацию "Благое дело".
А вот со слепыми мы сейчас не работаем. Не получается по той причине, что до всего не доходят руки: раньше не было других проектов, мы были сконцентрированы на одном деле, и могли съездить в библиотеку для незрячих. А сейчас проектов и людей больше. Не скажу, что у нас гигантские группы, потому что максимум внимания нужно уделить каждому ребенку. Но если бы у нас было свое помещение, собирали бы всех там. А так приехать ко всем не успеваем.
Несмотря на это, с библиотекой для слепых у нас до сих пор теплые отношения. Когда работали над проектом "Отражение", сделали тактильную книгу и теперь девушки из "Благого дела" сделали еще несколько таких книг, всего их будет шесть.
Также не всегда мы работали только с инвалидами. Мероприятий было очень много, например, был проект для беременных, арт-терапия "Мамины руки".
– Как вы обучаете "особенных" детей, учитывая их специфику, сложно ли это?
– У нас бывало, что ребенок сразу открывался, а бывало, что полтора года ходит на один и тот же мастер-класс – и каждый раз как с чистого листа. Был у нас такой ученик. У него все, чему он научился, будто стиралось. А как-то раз, спустя полтора года, он у меня лепил, и попутно я ему объяснял, как можно украсить изделие. И тут он задумался, а потом сказал: может, здесь насечки сделать, так красивее будет. Я был очень рад: это была настоящая победа.
Так что все индивидуально. Вообще, программа для людей с ограничениями по здоровью расписана на четыре года. Существует достаточно много хороших готовых программ для занятий с детьми-инвалидами. Есть даже курс для детей с тяжелыми заболеваниями, который основан на работе с пластилином разных цветов. Эта программа подразумевает, что человеку лучше сначала лепить геометрические фигуры, а потом из них уже создавать различные более сложные объекты.
– Как творчество и созидание помогают детям-инвалидам, какие перемены вы в них замечаете?
– Происходит общее развитие. Даже если ребенок здоровый, но, например, плохо говорит, врачи советуют заниматься лепкой или плести из бисера что-нибудь, потому что это развивает мелкую моторику. Все нервные окончания находятся на кончиках пальцев, и они связаны с мозгом. Детям-инвалидам вообще показаны занятия творчеством даже больше, чем обычным детям. Лепка, например, развивает объемное мышление.
Однажды пришел к нам парень – у него даже пальцы не гнулись. Я начал учить его чашечки из глины лепить, думал, если сможет, уже хорошо. В итоге он достиг такого мастерства, что его спокойно оставляли один на один с материалом и инструментами, и он спокойно работал, лепил. И это не единственный пример.
Есть и те, кто учится небыстро, но то, что дети-инвалиды постепенно приобретают навыки и развиваются, – это факт. Важно еще в работе с детьми-аутистами учитывать и их предпочтения: кому-то нравится лепка, а кому-то – рисовать красками. По-хорошему нужно работать с каждым из них индивидуально, но мы пробуем собирать группы из детей, одинаковых по усидчивости и схожих по пристрастиям.
Самое главное в творчестве – получать удовольствие от творчества. Поэтому у наших изделий есть своя энергетика. Они притягивают. Люди иногда обращают внимание на неказистые работы. Потому что одно дело, когда вещь сделана машиной, и совсем другое – когда человек старается и вкладывает душу. Это мы, взрослые люди, думаем о том, что мы делаем, а эти дети просто творят. Я изучал различные подходы к работе с такими детьми, в частности, как их учат в Японии и в Европе.
– Чем же различаются японский и европейский подходы к работе с "особенными" детьми, и каких взглядов на это придерживаетесь вы?
– Особенных различий нет, но японский подход мне ближе. Он отличается от того, как в нашей стране принято работать с такими детьми. В России принято думать, что надо трудоустроить инвалидов, поставить их к станку – и пусть работают, как все, по восемь часов. Японцы, напротив, говорят, что если у инвалида возникло желание 15 минут поработать, надо ему дать такую возможность: создать условия, чтобы при желании он мог себя творчески проявить.
Европа и США еще с 30-х годов прошлого века поняли, что инвалидов становится больше. Никакое самое развитое государство не сможет все социальные гарантии оплатить, потому что это дорого. И с 70-х годов они начали людей встраивать в жизнь. Не секрет, что люди с синдромом Дауна и некоторыми разновидностями аутизма могут выполнять монотонную работу, на которой простые люди буксуют.
Так государство на Западе, дав инвалидам возможность работать, встраивает их в общество. Есть еще одна особенность у таких людей: как ты их научил работать, так они работать и будут. Они не могут хитрить. Если научил качественно делать изделие – он уже по-другому не сможет, а будет делать только хорошо. Они не схитрят и не подумают во время работы: я сейчас сделаю вот так, чтобы сэкономить время. В них это просто не заложено.
– Активных людей много не бывает. У нас есть костяк – те, кто работал с самого начала. Ребята окончили художественное училище, а теперь работают в разных местах и параллельно учат детей-инвалидов. Нередко молодежь приходит, причем в основном те, кто разочаровался в различных официальных проектах, молодежных организациях. Есть люди постарше, журналисты, юристы, которые тоже помогают нашей организации.
Но преподавательский костяк состоит из профессионалов, потому что после художественного училища статус педагога присваивается автоматически. Работают у нас в основном люди, имеющие профессии дизайнеров и художников-керамистов. У них также есть возможность общаться с психологами, набираться знаний для работы с "особенными" детьми – у нас ведь своя специфика.
В нашей организации есть основной состав сотрудников и второстепенный. Во второстепенный человек может прийти, познакомиться с проектом и, если есть желание, поучаствовать в мероприятии. Это ведь чисто добровольческая организация. Если же человек работает в основном составе, это накладывает обязанности: он не имеет права подвести. Естественно, у таких преподавателей и возможностей больше.
Я думаю, что пора сформировать постоянный состав. Нам уже нужен штатный психолог, на зарплате. Нужны педагоги, так как есть идея организовать художественную школу на дому. Думаю, что будем более активно стремиться к возможности зарабатывать. Мы работаем с керамикой, бетоном, гипсом, цементом, тканями. Можем выездные мастер-классы проводить, делать корпоративные сувениры. Выставки просто показывают наши возможности.
– Сколько в среднем стоят работы и есть ли у вас другие источники финансирования, спонсоры?
– Работы стоят по-разному. Сейчас я все больше склоняюсь к тому, чтобы цену на них немного поднять. Потому что наши изделия создаются вручную, а такие вещи не могут стоить совсем уж дешево. Впрочем, цены у нас довольно демократичные – в среднем от 100 рублей. На творческих ярмарках некоторые поделки продаем по цене до 1 тысячи рублей. Остальное – то, что дороже, – это индивидуально обговаривается. Потому что нет смысла делать такую вещь и отдавать ее даром.
Мы еще не анонсировали одно событие: планируем этим летом провести аукцион. Просто у нас несколько групп людей, с которыми мы работаем, и в поддержку одной из них, например диабетиков, можно провести аукцион. У нас остались поделки еще со времен работы со слепыми детьми, а также изделия, которые созданы детьми с ментальными нарушениями. Мы с фондом "Русский мир" проводили акцию по популяризации русской культуры, проводили мастер-классы, с тех пор тоже остались некоторые вещи.
Со спонсорами получается когда как. Многое зависит от людей, к которым мы обращаемся. В 2010 году перед поездкой в Японию удалось собрать минимальную сумму, а потом пришлось ходить по банкам и различным организациям, но это не очень помогло. Тем не менее, нашлись люди, которые выделили средства. Я просто пришел к руководителю одной из крупных компаний, оставил диск с презентацией нашей организации, а через несколько дней он перезвонил и помог. Нам повезло, что попадаются неравнодушные люди.
– Ваши впечатления от участия в премии "Серебряный Лучник"? Как это поможет вашей организации?
– Я впервые столкнулся с подобной премией и думал, что вряд ли нас там как-то отметят. Но в итоге заметили и отметили. Мы показывали ролик проекта "Анатомия творчества" (в рамках этого проекта во Владивостоке прошли мастер-классы по лепке и росписи керамики, средневековой миниатюре, литью металла и другим ремеслам – ред.). Один из участников на вручении премии сказал, что наш проект для людей – красивый и добрый.
Это хороший опыт, и, думаю, на следующий год мы обязательно поучаствуем вновь. В этом году спонсоры вручили нам специальный приз и говорили, что с удовольствием готовы заказать наши мастер-классы. У нас появился еще один шанс показать, на что мы способны, реализовать еще один проект, сделать красивые и качественные изделия из керамики.
Ведь на самом деле у нас большой потенциал. Уже есть часть станков, только подключить их негде, потому что нет помещения. Вообще, чтобы собрать полный комплект оборудования, нам нужно 1,5-2 миллиона рублей. Хочется со временем создать свою базу, экспериментальный цех, выпускать там новые изделия. То, что мы сейчас делаем, – мы показываем свои возможности, а можем мы многое.
