По данным Минздрава, порядка 2,8 миллиона россиян живут с диагнозом "рак" и количество заболевших отнюдь не сокращается. Среди причин смертности онкология занимает второе место, уступая лишь сердечно-сосудистым заболеваниям. О том, как усовершенствовать онкологическую службу страны, как добиться прогресса в этой области, какие факторы чаще всего влияют на развитие злокачественной опухоли, в интервью корреспонденту РИА Новости Татьяне Степановой рассказал директор Российского онкологического научного центра (РОНЦ) имени Блохина, главный онколог России, академик РАН и РАМН Михаил Давыдов.
— Михаил Иванович, на оснащение онкологической службы в России было потрачено колоссальное количество бюджетных средств. Но статистика онкологической заболеваемости и смертности у нас по-прежнему весьма высока. Как вы считаете, почему так происходит?
— Закупка оборудования не может повлиять на статистику заболеваемости, но она решает проблему материально-технического обеспечения лечебных учреждений, и в значительной степени эта проблема решена. У нас обновилось радиологическое, диагностическое оборудование для онкологических больных, многие учреждения строят ПЭТ-центры (позитронно-эмиссионная томография — метод лучевой диагностики, основанный на использовании ультракороткоживущих радиоизотопов, позволяет за одно исследование определить характер очага поражения).
Перспективные разработки, которые могут сдвинуть эту ситуацию, есть — и они сосредоточены преимущественно в нашем Центре. Это совершенствование методов клинической и доклинической диагностики, которые позволяют определить чувствительность либо нечувствительность индивидуальной опухоли к конкретному лекарству. Такие методы значительно повышают эффективность лечения, потому что больной не теряет время в начале терапии на эмпирический подбор препаратов. Но этот подход только на этапе разработки и массово пока не применяется.
Конечно, рак – это фатальное заболевание. Но если его вовремя обнаружить и грамотно лечить, то больные живут с этим диагнозом десятки лет.
— Уровень учреждений, которые занимаются онкозаболеваниями у нас в стране, весьма и весьма различается в зависимости от многих факторов. Я считаю, что учреждения федерального подчинения должны заниматься наиболее сложными случаями. А рутинные виды лечения должны выполняться на уровне регионов. Но и тут есть проблема, потому что существует огромная нехватка подготовленных кадров.
— Как вы считаете, какие виды лечения должны выполняться только в федеральных онкологических учреждениях?
— Например, трансплантация костного мозга, которая в России не применяется широкомасштабно, особенно от неродственного донора. Она у нас практически не развита.
Кроме того, сложнейшие разделы хирургии, например, трахеи, бронхов, пищевода, операции на желчных путях. Эти высокотехнологические направления и должны брать на себя федеральные учреждения.
— Считаю, что онкологические больные должны получать лечение только в специализированных онкологических учреждениях, а не в общих отделениях многопрофильных больниц. Тогда у нас не будет такого числа рецидивов.
Сейчас у нас вышел приказ, согласно которому онкологического пациента могут лечить в многопрофильной больнице, которая имеет лицензию на этот вид помощи.
У нас в России существует система специализированных учреждений в регионах — онкологические диспансеры. Девять федеральных онкологических институтов. Но контроля за качеством этой помощи у нас нет. Только правильная курация федеральными учреждениями региональных диспансеров позволит полностью закрыть вопросы специализированной помощи онкологическим больным. Я надеюсь, что в нашей стране будет создана такая система.
— Не секрет, что в европейских странах и в Америке рак чаще распознается на ранней стадии, поэтому у них эффективнее лечение и ниже показатели смертности. Как нам добиться таких же результатов?
— Сейчас мы много говорим о профилактической медицине. Что такое профилактика в онкологии? Это прежде всего проведение скрининговых программ, то есть обследование населения, которое не жалуется на свое самочувствие и считает себя здоровым. Исследования на рак молочной железы — это одна программа, на рак прямой кишки — вторая, на рак легкого — третья, на рак яичников — четвертая. Сегодня эти программы можно запустить у нас, потому что учреждения оснащены достаточно. Вопрос только в правильной организации и эффективном распределении средств.
В США проводят практически все скрининговые программы. Исследования по раку легкого достоверно показали влияние фактора курения на возникновение рака легкого.
В Японии достигли хороших результатов по диагностике рака желудка. Они недавно делали доклад в нашем центре и показали, что 90% случаев рака желудка выявляют на первой стадии, а у нас в то же время был доклад о том, что в России 90% случаев рака желудка выявляют лишь на третьей стадии.
Доказано также влияние профессии на возникновение рака. Например, сотрудники предприятий, которые работают с анилиновыми красителями, чаще заболевают раком мочевого пузыря.
— То есть вы считаете, что всеобщая диспансеризация не поможет выявить у населения рак на ранней стадии?
— Диспансеризация точно не поможет, у нее другие задачи. Она призвана изучать здоровье населения. Врач общего профиля никогда не найдет рак на начальной стадии, это может сделать только специалист узкого профиля, человек с большим опытом в этой сфере.
— Скрининг рака легкого надо проводить среди злостных курильщиков, среди рабочих горячих цехов — это в первую очередь. Доказано, что если человек курит более 20 сигарет в день, он рискует заболеть раком легкого в 20 раз чаще, чем некурящий. Рак легкого у нас на первом месте у мужчин, затем идет рак желудка, рак толстой кишки.
— Рак толстой кишки из-за чего возникает?
— Любой рак возникает в результате мутации гена, обычно — на фоне хронических воспалительных процессов. Не исключение и рак толстой кишки. Есть и генетически обусловленные причины, например, семейный полипоз. Поэтому любое хроническое заболевание опасно с точки зрения развития рака. Не случайно львиная доля пациентов — люди пожилого возраста, которые годами накапливают хронические заболевания, и эти обстоятельства создают условия для трансформации пораженного эпителия в раковые клетки.
— Вы сказали, что у нас рак легкого на первом месте по заболеваемости. Можно ли помочь людям с этим видом онкологии?
— Конечно, можно. Есть люди, которых я оперировал 25 лет назад по поводу рака легкого, Эммануил Виторган, например.
А Абдулов сначала полгода лечился лекарственным методом за границей, на фоне этого опухоль только увеличилась. Потом актера привезли к нам на консультацию, он не захотел оперироваться, а вместо этого уехал к шаманам. И мы все знаем, чем все это закончилось.
Надо вовремя проводить диагностику и начинать лечение в специализированном учреждении. На начальной стадии практически все опухоли поддаются терапии, причем в 99% случаев их можно вылечить хирургическим путем.
Хорошо поддаются терапии даже на продвинутой стадии опухоли яичников, молочной железы, мужской половой сферы, опухоли головы и шеи, лимфомы.
Плохо поддаются лечению опухоли легкого, желудка, поджелудочной железы. В случае появления отдаленных метастазов прогноз неблагоприятный.
— Как вы относитесь к лечению и омоложению стволовыми клетками? Могут такие эксперименты привести к развитию рака?
— Я вообще негативно отношусь к таким вещам. Научное обоснование применения стволовых клеток существует только в одном разделе — это пересадка гемопоэтических стволовых клеток периферической крови или костного мозга. Все варианты омоложения и лечения – это спекуляция вокруг стволовых клеток.
А вообще, введение пуповинной крови, где много эмбриональных клеток, потенциально может вызвать рак. И я бы предостерег людей от этих экспериментов.
— Каждому человеку с 50 лет не реже раза в год надо обследоваться у онколога. Женщина должна посетить гинеколога, проктолога и маммолога.
Мужчина — сделать рентген легких, обследовать желудок, толстую кишку и предстательную железу. Это те мишени, которые наиболее часто поражаются. Это и есть ранний подход к выявлению онкологических заболеваний.
