Наталья Волкова, фонд "Измени одну жизнь" — специально для "Социального навигатора"
Число отснятых сотрудниками фонда "Измени одну жизнь" видеоанкет детей-сирот превысило 36 000. Все эти дети перестали быть "невидимыми" и получили шанс на семью. Как родители находят ребенка по видеоанкете фонда — в истории 6-летней Ани Гуторовой и ее приемной мамы Полины Тарасовой.
Подписали согласие, не глядя
Москвичка Полина Тарасова увидела Аню — свою будущую приемную дочь — в ролике-видеоанкете, снятом фондом "Измени одну жизнь". С того дня до знакомства Полины с Аней прошло ровно девять месяцев. "Настоящая беременность", — смеясь, говорит Полина. Так 6-летняя Аня Гуторова, от которой за ее короткую жизнь отказались дважды, обрела, наконец, свою семью.
— Аню мы с мужем забирали из города Петровска-Забайкальского, что в Забайкальском крае. От Москвы долетели на самолете до Улан-Удэ, а оттуда еще несколько часов добирались на арендованной машине по очень плохим дорогам. Дело было в пятницу, опека в этот день работала до трех. Ворвались мы туда за полчаса до закрытия, и сотрудница, которая нас ждала, сразу же сказала: "Вот согласие. Будете подписывать?" Конечно, будем! Подписали и только тогда поехали на встречу с Аней, — вспоминает Полина Тарасова тот день, когда она познакомилась с приемной дочкой.
Это был конец августа 2016 года, а впервые видеоролик об Ане, который сняли сотрудники фонда, Тарасовы увидели в конце ноября 2015-го. Все девять месяцев они готовились к поездке за ней. В этом смысле прошедшее время и такое "рождение" Ани в новой семье действительно напоминало настоящую беременность: ведь когда ребенок рождается на свет, никто не может точно сказать, каким именно он будет.
— Не для того мы так далеко ехали, чтобы вернуться без Ани, — говорит Полина.
К принятию решения — через школу приемных родителей
У Тарасовых есть кровный ребенок — 18-летняя дочь Саша. Им всегда хотелось еще детей, но по медицинским показаниям это было невозможно. Муж Полины, Алексей, особенно огорчался по этому поводу, и жена предложила взять ребенка из детского дома.
— Для меня в этом нет ничего особенного. Моя бабушка работала в детском доме, моя мама много времени там вместе с ней проводила, поэтому тема была на слуху у нас в семье всегда, — рассказывает Полина. — Но муж сначала был против. Я решила подождать, пока он созреет, и предложила просто так, для расширения кругозора, походить в школу приемных родителей. Учеба там не обязывает к усыновлению, просто дает представление о приемном родительстве в современных условиях.
Тарасовы учились в ШПР три месяца. Алексею, к радости Полины, все очень понравилось, он активно участвовал во всем, что предлагали преподаватели, и после этого согласился взять ребенка из детского дома.
"Противно, словно мы в магазине"
Полина стала показывать мужу фотографии детей, но он реагировал безучастно. Дня через три признался: "Понимаешь, очень противно, словно мы в магазине". Но когда они вместе увидели видеанкету Ани, Тарасовы поняли — вот она. Нашли!
— Она нам сразу понравилась, — говорит Полина. — У нее внешность заметная, своеобразная. Наполовину русская, наполовину то ли японка, то ли китаянка — неизвестно. Но когда у нас малознакомые люди спрашивают, почему дочь на нас не похожа, я отвечаю: "Наш дедушка — японский генерал". И все, вопросы отпадают.
Полина рассказывает, что во время поисков ей было не очень важно, мальчик появится в доме или девочка, главное — не новорожденный ребенок. "Понимала, что мне будет трудновато уже от бессонных ночей, хотя и с Аней несколько первых месяцев было беспокойно, она очень тревожно спала".
Минус восемь, но очки не носила
Тарасовы были согласны взять ребенка и с инвалидностью, но с такой, чтобы можно было "починить":
— До Ани мы рассматривали возможность взять одного мальчика из Петрозаводска, но оказалось, у него тяжелая инвалидность, поняли, что не справимся. У Ани тоже инвалидность, но исправимая: близорукость —8 и небольшие проблемы с конечностями.
Аня была воспитанницей коррекционной школы-интерната для слабовидящих детей, но ходила без очков, как и большинство других детей там. "Скорее всего, из-за нехватки финансирования. Я не понимаю, что и как она видела?— недоумевает Полина. — И ведь не падала, в пространстве хорошо ориентировалась".
Сейчас Аня носит очки. Врачи говорят, что нужно дождаться семи лет, чтобы глаза окончательно сформировались, тогда будет ясно, можно ли улучшить зрение.
Уже состоялось несколько операций на руках и ногах — и об этом позаботились новые приемные родители Ани.
Родом из Находки
Аня родилась в городе Находке Приморского края. Ее кровная мать отказалась от нее еще в роддоме. Говорят, что Аня — пятый ребенок этой женщины. Девочка появилась на свет недоношенной, весила меньше килограмма, но ее выходили. Через несколько лет из дома ребенка Аню забрала семья из Читы.
Полина думает, что те приемные родители не были готовы к трудностям, может, и в ШПР не ходили.
— Аню забрали в семью, но почти сразу определили в детский сад. Она вела себя, по мнению первой приемной семьи, очень плохо: устраивала истерики, убегала, падала на пол. Она очень эмоциональный товарищ, представляю, как ей было непросто: и дома, и в саду все незнакомые, поэтому такая реакция у нее была. А та мама решила, что это психиатрия, и вернула ее.
Дикий человечек с большими глазами
Когда Тарасовы увидели видеоанкету Ани, они хотели забрать ее в начале лета, но не успели — Аню отправили в лагерь.
— Ох, лучше бы мы за ней раньше приехали все-таки, — говорит Полина. — Когда увидели ее в первый раз, Аня была похожа на дикого человечка с большими глазами, вечно ищущего, что бы съесть? Ощущение было, что она после голодовки какой-то. Не кормили их в лагере, что ли? Даже воспитательница ее не узнала, удивилась, как Аня сильно похудела.
Худенькая, с белыми бантами, в белых колготках и в стареньком, но чистом платьице — такой увидели Полина и Алексей Аню в первый раз. "Она была такая маленькая! Хотя выглядела больше на фото и видео".
Тарасовы решили остаться в Петровске-Забайкальском на несколько дней. Интернат был пуст, в нем заканчивали ремонт к новому учебному году. Мужу и жене казалось, что так будет лучше для девочки — надо, чтобы она привыкла к ним, а в знакомой обстановке это сделать легче.
— Но там начали красить окна и перила, мы не выдержали запаха и переехали в гостиницу. Аню это совершенно не взволновало, как будто так и надо. Она сразу стала звать меня мамой. Но она всех женщин так звала. Для Ани слово "мама" раньше означало "тетя, которая сейчас со мной".
Байкал и шесть чупа-чупсов
По пути домой, в Москву, Тарасовы вместе с приемной дочерью решили побывать на Байкале — когда еще представится такая возможность? Рванули туда. Первое совместное путешествие принесло первые открытия: Полина и Алексей удивлялись Аниной говорливости.
— Наша старшая дочь Саша — спокойная, а Аня — гиперактивный ребенок. Когда это чудо бегает вокруг тебя, галдит, все время вопросы задает, это, конечно, непросто. Мы ее даже прозвали Радиоаней, — рассказывает Полина. — Для шестичасового перелета в Москву из Улан-Удэ я запасла шесть чупа-чупсов, думала, хоть так ее "обесточу", чтобы соседей в самолете не тревожить. Но она сгрызла их почти сразу, и даже с конфетой умудрялась разговаривать: засунет ее за щечку — и вперед!
Полина гуляет с Аней в любую погоду. Девочке купили непромокаемую обувь и одежду, чтобы можно было и в дождь, и в снег бегать по сугробам и лужам. Она ходит в бассейн, театральный кружок, занимается с нейропсихологом. Чтобы Аня "притихла", нужно очень стараться, говорит Полина.
Аня начала плакать
Аня год назад и сейчас — два разных человека. Девочка поправилась, выросла. Но дело не в физических изменениях, исчезли стереотипные движения — покачивания, которые есть почти у всех детей, побывавших в сиротской системе.
— Поначалу она все время улыбалась, даже когда падала, ушибалась, — говорит Полина. — Мы объясняли, что когда больно — это не смешно. Сейчас реакции ее нормализовались, она начала плакать, когда ей больно. Мне даже говорят, что она мной манипулирует, потому что плачет часто. Но я думаю, что человеку надо дать поплакать, выразить негативные эмоции.
Учиться Ане непросто, ей пока тяжело, она занимается без удовольствия. Впрочем, когда Тарасовы ее забрали, она не знала совсем ничего из того, что обычно знают 5-летние дети. Сейчас постигает мир по книжкам для 3-летних. Но Полина понимает, почему так происходит:
— Из-за этого постоянного страха, тревожности в детском доме у детей блокируются все познавательные способности, у них главенствует один принцип: выжить. Думаю, когда Аня окончательно почувствует уверенность в нас, дело пойдет, начнет учиться с удовольствием. В крайнем случае у нее хорошие спортивные задатки — будет осваивать какой-нибудь вид спорта с учетом своих возможностей.
"Мы — команда"
— В первое время после приезда домой Аня могла за любой прохожей пойти, взяв ее за руку, — говорит Полина. — Когда видела женщин — в реальности, по телевизору, в журнале, спрашивала: "Это мама? А это мама?" Нескольких напугала на улице, бросившись к ним в объятия с криком: "Мамочка!". Но я просто говорила ей: Аня, я здесь, ничего никому не объясняя. Сейчас уже лучше, мы договариваемся, что с незнакомыми людьми мы не обнимаемся, и Аня слушается.
Полина не обижается на приемную дочь, тоже понимает причину такого поведения. И говорит ей, что их семья — это команда, где один за всех и все за одного.
— Ей очень это нравится. И она часто спрашивает: "Мам, мы команда?" — "Да, Ань, команда".
Есть у Ани и еще один "любимый" вопрос, который она задает по ночам, просыпаясь от беспокойства: "Мама, когда мы встретимся?". "Мы встретимся утром, все хорошо!", — неизменно отвечает Полина.
От сочувствия к любви
В школе приемных родителей кандидатов предупреждают, что приемного ребенка сразу полюбить не получится. Может, этого и вообще никогда не произойдет. Но это не повод отказываться от детей, взятых из детского дома. Уважение чужих интересов никто не отменял. И помощь, конечно.
— Невозможно сразу полюбить человека, каким бы он ни был, — говорит Полина. — Но к Ане с самого начала у меня было сочувствие и желание ей помочь. Пока не прорастешь в другого человека, пока не сольешься с ним, пока не увидишь свое отражение в нем, любовь не придет.
Сейчас Полина наблюдает за тем, как Аня подхватывает семейные фразочки, говорит с маминой интонацией, и понимает, что уже сильно привязалась к ней.
— Потихонечку и она прорастает в нас. И это радует.
