Марина Диченко ("Волонтеры в помощь детям-сиротам"), специально для проекта "Жизнь без преград"
После скандальной истории с детьми из детских домов-интернатов, которым запретили жить в лагере со здоровыми, я приехала к этим детям и посмотрела, чем они живут и как отдыхают. Надо отметить, что раньше я с особыми детьми не сталкивалась, и нельзя сказать, что была подготовлена к этой встрече. Наоборот, это была моя первая поездка, и я очень боялась: в первую очередь — себя. Смогу ли я на них адекватно реагировать, а вдруг буду испытывать страх или даже брезгливость? То, что я увидела, повергло меня в глубокий шок. Потому что я увидела самых нормальных детей. Пусть необычных, но абсолютно нормальных.
Детей, которые с упоением мастерят поделки, бегают в "веселые старты", стараются изо всех сил, чтобы не подвести команду, и переживают, когда что-то не получается. Детей, часть которых я не смогла отличить от здоровых с расстояния в несколько метров.
Такие же эмоции у Евгения Черникова, директора ДОЛ "Пламя", в котором в результате приняли этих детей. В лагере отдыхают не только здоровые дети из других детдомов, но и самые обычные "семейные" дети. "У нас здесь не занимаются измерением уровня отсталости, вместо этого мы организуем досуг, — говорит Черников. — Все интегрированы в общие занятия, причем как культурные, так и спортивные. И у здоровых детей никаких вопросов не возникает. Самое главное, что таким взаимодействием мы позволяем детям выравниваться, поднимать друг друга на новый уровень". Он отмечает, что столкнулся с предвзятым отношением к "особым" детям среди вожатых, но ситуация очень быстро изменилась: "Первое время по незнанию почти все категорически отказывались работать с этими детьми. Но уже через два дня работы ребята поняли специфику общения и втянулись. Вожатые говорят, что работать с такими детьми во многом проще, чем с "семейными": они приучены к организации и дисциплине, и все, чего им не хватает, это внимания и любви. Вы же их видели, вот скажите, кому они могли помешать?" У меня ответа на этот вопрос не находится.
Откуда такая картина? Как и многие предрассудки, она происходит от незнания. Многие годы таких людей прятали в психиатрические клиники и никогда оттуда не выпускали, ведь в стране победившего социализма не должно быть места "уродам". Откуда уж тут взяться достоверной информации. В этом вопросе мы попадаем в порочный круг: наш страх обусловлен неведением, а неведение не позволяет преодолеть страх. При этом во многих случаях страх совсем не обоснован.
Возьмем, к примеру, понятие "умственная отсталость". Такой диагноз ставится детям, которые не соответствуют возрастным нормам развития. Но скажите, является ли ученик 11 класса, который не умеет решать тригонометрические уравнения, умственно отсталым? Ведь освоение школьной программы — это возрастная норма. Однако то, что ребенок не справился с этим, может быть вызвано самыми разными причинами: было лень учиться, поссорился с мамой, влюбился, собирается поступать в ГИТИС.
Можно ли считать, что ребенок с задержкой речевого развития страдает нарушениями способности к обобщению, если он не может обозначить утку как водоплавающую птицу? Или же стоит учесть, что он слово "водоплавающая" просто не знает, да и не выговорит? Опытные психоневрологи стараются не ставить диагноз, пока ребенок не привыкнет к формату тестирования. Ведь понятие и ощущение времени, работа на скорость — все это надо тренировать. До того, как появится уверенность, что ребенок понимает, что от него хотят, достоверно отличить даже первую степень идиотии от сильной педагогической запущенности очень сложно. Однако даже в случае отставания, вызванного серьезными органическими поражениями, стоит понимать, что каждый ребенок индивидуален. И судить о нем только по наличию клейма "умственно отсталый" по крайней мере недальновидно.
Особое отношение в нашей стране к синдрому Дауна. Чего стоит использование этого диагноза в качестве ругательства. Вы когда-нибудь слышали, чтобы человека обзывали Паркинсоном или Альцгеймером? "Отношение в обществе к этим детям — самая большая наша трагедия. К сожалению, люди часто мешают в кучу все психиатрические диагнозы, и если это ребенок с синдромом Дауна, то его могут назвать и шизофреником, и эпилептиком, и аутистом, — объясняет психолог Юлия Курчанова. — Однако это дети с большим потенциалом развития. Именно им социализация особо важна, их взаимодействие с окружающими позволяет им совершить настоящий прорыв. Они общительные, дружелюбные, легко идут на контакт. При этом толерантность к ним практически нулевая. Если с нарушениями слуха и зрения мы еще готовы мириться, то синдром Дауна воспринимается как приговор. Реакция мамы на этот диагноз будет значительно отличаться от реакции на диагноз "врожденная глухота", хотя с точки зрения ресурсозатратности со стороны родителя эти состояния ближе, чем может показаться".
Позволить другим быть собой, не пытаясь их осудить, исправить и объяснить, что они неправильные, — достичь такого уровня "просветления" непросто. Но я надеюсь, что мы научимся. Например, будем учиться у детей, которые относятся к различиям намного терпимее, чем взрослые.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.
