Рак занимает вторую сточку по причине смертности в России, но современные технологии позволяют на ранних стадиях вылечивать его почти всегда. О проблемах диагностики и лечения онкологических заболеваний, о важности ранней диагностики и просветительской работы в этой сфере в интервью корреспонденту РИА Новости Ирине Зубковой рассказала онколог-маммолог Тверского онкологического диспансера, председатель правления ТООО «Всё в твоих руках» («Помощь женщинам с онкологическими заболеваниями») Ирина Евстигнеева.
- Ирина Владимировна, что сложнее всего человеку с онкологическим диагнозом?
— Главный барьер, который приходится преодолевать, — страх. В частности, страх перед обращением в онкологическое лечебное учреждение. Понятно, что можно пойти и в поликлинику обычной лечебной сети по месту жительства, но во многих случаях результатом пациент будет не удовлетворен: там часто нет необходимой инструментальной базы, оборудования, специалистов. Из-за этого рак не диагностируют. Правда, нельзя всех стричь под одну гребенку: там, где работают грамотные специалисты, вопросов с постановкой диагноза практически нет. К тому же по программе модернизации здравоохранения поликлиники оснащаются современным оборудованием. При появлении подозрения на рак коллеги из поликлиники направляют больного к нам в онкодиспансер. И вот тут-то проблема и встает во весь рост: пациент боится идти на консультацию. Онкологическая помощь вполне доступна, но часто пациент доходит до нас уже на поздней стадии — когда болезнь сильно запущена.
- А до визита к врачу терпит боль и надеется, что опухоль сама исчезнет?
— Бывает и так, но чаще причина в том, что многие виды рака сначала протекают бессимптомно, скрыто или маскируются под другие патологии: сердечные, кишечные, костные. Врачу трудно поставить диагноз, в который пациент к тому же отказывается верить. Человек всегда надеется на счастливый исход, даже на четвертой стадии. Так или иначе, в огромной области, где во множестве маленьких районов с недооснащенными больницами нет достаточного количества онкологов, в областной онкодиспансер часто направляют больных с не проведенным должным образом обследованием, без диагноза. Получается, что врачи, задача которых — уточнение диагноза и собственно лечение, вынуждены выполнять огромный объем непрофильной работы: заниматься консультированием и определением тактики лечения. Отсюда и огромная нагрузка на врачей, и быстрое профессиональное выгорание.
- Это сказывается на результатах лечения?
— Нет. Я в этом уверена. Врачи делают всё возможное для лечения, для улучшения качества жизни больного и ее продления, и добиваются результатов. У нас снижается смертность и одногодичная летальность (число пациентов, умирающих в течение года после установления диагноза), в последние годы растет пятилетняя выживаемость. Это связано с применением современных технологий, инновационных препаратов. У нас хорошее лекарственное обеспечение — не полное, конечно. Количество пациентов, нуждающихся в инновационных препаратах, гораздо больше, чем мы можем обеспечить, но это федеральные проблемы финансирования отрасли. Сейчас многие операции выполняют с применением робототехники, есть высокоточное облучение, воздействующее направленно на конкретные очаги, например, в головном мозге. Применяется радионуклидная диагностика и лечение. Очень хорошие показатели по лечению рака молочной железы. Двадцать лет назад даже не предполагали, что какие-то виды рака мы будем лечить химиотерапией, а сейчас она широко применяется при лечении буквально всех опухолей.
- Но ведь химиотерапия – это так страшно…
— Вот, опять «страшно». Да, рак — это тяжелое лечение, операция, часто калечащая, химиотерапия, облучение, это боль… Но, рак — излечим. Об этом часто говорят, но, к сожалению, не добавляют важную оговорку — на ранних стадиях. Вот смотрите, о чем без конца мы слышим: Алла Балтер умерла от рака, Абдулов умер, Янковский умер… Доктора таких звезд не спасли! Да, у этих знаменитостей были такие разновидности рака, к тому же они поздно обратились к врачам. Но при этом многие тысячи людей излечились, живут и здравствуют. Они не всегда об этом охотно говорят, но и, слава Богу, не возвращаются к болезни. Много лет после постановки диагноза жили и служили людям Людмила Касаткина, Валентина Толкунова. Только после их смерти страна узнала, что они перенесли рак. Лайма Вайкуле всем рассказывает о том, что ей довелось пережить, и показывает всему миру, что всё возможно. Кайли Миноуг тоже перенесла рак молочной железы и потом по-новому взглянула на свою жизнь, стала работать более интересно и продуктивно. Люди должны получать больше информации.
- Сейчас ее мало?
— Безусловно. Во многом повинна советская закрытость: с нами неохотно говорили о проблемах инвалидов, тяжелых заболеваний, и до сих пор люди не хотят об этом слышать. Я много лет работала над созданием паллиативной службы у нас в области, но так и не удалось создать хоспис, само слово людей отталкивает. Я удивлялась: почему? Ведь с этой проблемой может столкнуться каждый из нас.
В нашей стране половина причин смертей — это заболевания сердца и сосудов. Почему же люди не боятся инфаркта, инсульта, а рака боятся, хотя от рака погибает только каждый шестой, а не каждый второй человек.
- Как преодолеть страх?
— Надо развивать институт онкопсихологов. Мы делаем шаги в этом направлении, есть программа по работе психологов в онкологических учреждениях, у нас она уже работает более года. Кроме того, мы, врачи-онкологи, должны выйти к людям. Я более пяти лет работаю в организации «Всё в твоих руках» по программе «Женское здоровье». В нашей области созданы условия для реабилитации пациенток с раком молочной железы, есть отделение клиники «Женское здоровье», хорошие условия для быстрого возврата к нормальной, человеческой жизни, работают психологи и волонтерская группа «Равный равному». Мы делаем всё, чтобы женщины жили, а не ожидали смерти.
- И женщины понимают вас?
— Не всегда, и это тоже особенность российских пациентов. Часто пациенты не слышат доктора, а прислушиваются к мнению другой пациентки, которая сама перенесла мастэктомию, прошла все круги ада на лучевой терапии, химиотерапии. И этим надо пользоваться! Волонтеры организации выходят в коллективы, рассказывают о том, как они заболели, как и куда прибежали, как вылечились и какой интересной, насыщенной жизнью живут сейчас. Нужно не ныть, не вешать нос, не опускать руки, а жить с тем же ощущением радости, какое у тебя было до болезни. Пациент должен быть соратником врача, а не врагом. Наши усилия направлены не против пациента, а против рака.
- У человека болел сустав, ему назначали физиопроцедуры, грязи, физкультуру, и только МРТ показала опухоль.
— Боль в том или ином органе не означает, что там непременно рак, но врач любой специальности должен всегда иметь в виду и такую возможность, это называется онкологическая настороженность. У меня на приеме была пациентка, врач-невропатолог, она говорит: «Ирина Владимировна, вот вы перед нами выступили на курсах последипломного образования, и я теперь стала всех пациенток спрашивать: были ли вы у маммолога? Проверяли молочные железы? А при болях в позвоночнике теперь всегда направляю на специальные исследования». Так что нужно повышать и онкологическую грамотность врачей: встречаться с коллегами, администраторами, организаторами здравоохранения, проводить «круглые столы», совместно принимать какие-то решения, документы, понимать проблемы. Мы все работаем вместе, в единой команде: врачи, волонтеры, пациенты, организаторы здравоохранения. Только так можно победить рак.
