"34 часа нравственности": как в школе учат религиозной культуре

Ректор Московского педагогического государственного университета Алексей Лубков в интервью РИА Новости рассказал о перспективах введения в основной школе учебных курсов, связанных с религиозной культурой.

‒ Алексей Владимирович, как сейчас в российских школах преподают основы религиозных культур и светской этики (ОРКСЭ)? Это обязательный предмет?

‒ Комплексный курс ОРКСЭ официально введен в школьную программу в 2012 году. Сегодня курс преподается в 4-х классах во всех российских школах. Он предусматривает изучение на выбор основ православной, исламской, буддистской или иудейской культур. По выбору родителей преподаются основы мировых религиозных культур или основы светской этики. Длительность курса ‒ 34 часа.

Прошло 6 лет, и мы уже можем делать некоторые выводы. Мы считаем, что опыт преподавания духовно-нравственной культуры народов России необходимо совершенствовать. Более того, его надо транслировать на основную школу – продолжать преподавание с 5 по 9 классы.

В этом случае, конечно, должно уточняться и расширяться содержание образования. Должна быть принципиально усовершенствована и система подготовки преподавательских кадров. Сейчас преподают, в основном, учителя начальной школы. Очевидно, что они не всегда к этому готовы.

Вместе с тем, мы видим и положительные изменения в подготовке кадров. Расширяется профильная подготовка учителей к преподаванию конкретной религиозной культуры, педагоги "профилизируются". Из педагогических вузов выходят учителя русского языка, литературы, истории и обществознания, которым в полном объеме дана подготовка по ОРКСЭ. Мы также даем возможность на основе уже имеющейся первоначальной подготовки повысить свою квалификацию.

Кроме того, последнее время во многих педагогических университетах открываются кафедры теологии, которые адресно готовят специалистов, способных к ведению уроков по ОРКСЭ не только в 4-х классах, а в дальнейшем в основной школе.

‒ Некоторые учителя жалуются, что выделенные на курс часы отрывают детей от занятий русским языком, литературой и другими важными предметами.

‒ Любой предметник вам скажет, что его предмет самый главный, а остальные второстепенны. В этом смысле изучение любого предмета в школе "отрывает" учебные часы от других предметов. Вообще построение учебного плана – это всегда очень большая научная, педагогическая и дидактическая проблема.

Очевидно, есть вызовы и потребности общества, на которые школа должна отвечать здесь и сейчас. Появляются новые предметы, возникает острая проблема обновления содержания. Эту проблему перед нашим профессиональным сообществом поставил президент страны. Мы должны обновлять учебники, корректировать систему подготовки кадров. Школа – открытая система, которая реагирует на изменения, происходящие в нашем обществе и мире в целом.

‒ Многие родители восприняли внедрение этого курса как приобщение детей к религиозной практике, изучение ритуалов какой-либо религиозной конфессии. Что вы можете им возразить?

‒ Это было давно, сейчас такие вопросы от родителей можно услышать редко, если только они совсем не интересуются школой. Психологически же это было понятно. Родители этих детей были воспитаны в советской атеистической школе. Религиозную тематику старались избегать даже при изучении произведений классической русской литературы, которая так или иначе связана с христианскими ценностями.

Вместе с тем, совершенно очевидно, что общество меняется, возрастает роль традиционных духовных ценностей, российских религиозных организаций в обществе. Сейчас уже большинство согласно с тем, что в школе очень важно говорить о духовной составляющей жизни человека, семьи, народа, а не только о том, что нам несет общество потребления.

Задача школы, профессионального сообщества и государства состоит в том, чтобы родители получили всю необходимую информацию, в том числе, что изучение основ религиозной культуры ‒ это не воцерковление молодого поколения в светском образовательном учреждении, а возможность узнать и приобщиться к традиционной духовно-нравственной культуре своей семьи, своего народа.

‒ Вы уже примерно понимаете, сколько потребуется подготовленных педагогов для введения курса в основной школе?

‒ В этом нет неразрешимой задачи. Введение любого предмета в школе требует определенных затрат времени и ресурсов на подготовку учебно-методического обеспечения, учителей. Здесь для этого потребуется примерно 2-3 года, чтобы начать преподавание с 5 классов. Для учителей по религиозным культурам в основной школе, конечно, потребуется более серьезная подготовка.

Если мы что-то не начнем предпринимать, дефицит учительских кадров будет возрастать с каждым годом. Необходимо увеличивать контрольные цифры приема (КЦП) в педагогических вузах. У меня и у моих коллег есть опасение, что мы можем оказаться в ситуации, когда дефицит кадров будет возрастать, а подготовка по программам педагогического образования будет сокращаться. Этого нельзя допустить.

Есть и другая сторона медали: мы готовим учителей, а они не доходят до школы, или работают пару лет и уходят. Это проблема общесистемная, она требует определенных мер по закреплению молодых педагогов в школах.

У нас в университете учится девочка, которая в прошлом году стала победительницей Олимпиады по ОРКСЭ. Сама она из глубинки, ее родители ‒ учителя. Девочка нашла себя в педагогике, она великолепно учится и, я уверен, станет замечательным педагогом. Возможно, она будет преподавать Основы православной культуры. Но согласитесь, для этого таким педагогам нужно создавать благоприятные условия.

‒ Как вы лично оцениваете этот курс? Он больше про религию, про историю, про культуру или про то, "что такое хорошо и что такое плохо"?

‒ Про все. Это очень хороший пример междисциплинарного подхода, который мы должны поддерживать в современной школе. Курс можно назвать и историко-культурным, и культурологическим, и антропологическим… Он заставляет четвероклассника задуматься о смысле жизни, о том, "что есть человек" и "зачем он приходит".

Я сам хорошо помню, как пережил внутренний катарсис, когда в 9 лет понял, что я когда-нибудь умру. Для меня это было потрясение. На подобные детские вопросы нужны ответы. И хорошо, если эти ответы будет давать не интернет.

‒ Я даже боюсь себе представить, как некоторые учителя начальных классов могут ответить ребенку на вопрос о смысле жизни.

‒ Вот мы их этому и учим. Это не просто педагог, а сопереживающая личность, которой созвучны возникающие у детей вопросы. Истину нельзя преподать, ее надо пережить. Если наши уроки нравственности будут именно такими "моментами истины", я уверен, мы избежим многих рисков.

Надо иметь в виду, что при изучении конкретной религиозной культуры педагог не придумывает от себя произвольно ответы на такие вопросы. Он передает детям ответы, которые есть в данной традиции. А вот как он сумеет их донести до детей – это вопрос его педагогического мастерства.

‒ Основные учебные модули ОРКСЭ ориентированы, прежде всего, на воспитание и духовное развитие. Родители детей не возражают против того, чтобы школа активно вмешивалась в подобные вопросы?

‒ Школа не вмешивается, а выполняет заказ семьи, родителей, которые выбором модуля ОРКСЭ обозначают свой выбор направления духовно-нравственного развития, воспитания, в котором заинтересована семья. Здесь всегда важен диалог "родители-школа ". Все должно быть открыто и прозрачно. Здесь неуместны противопоставления, должна быть разумная гармония, я бы даже сказал, симфония.

В нашем университете мы многое делаем для того, чтобы современные молодые родители становились "немного педагогами". У нас есть проект "родительского университета". При подготовке современного педагога мы обращаем внимание не только на технологическую и компетентностную сторону, но и учим его работе с семьей.

‒ Очевидно, что эти предметы сложные как с точки зрения содержания, так и с точки зрения методики. На ваш взгляд, комплексный курс достаточно детализирован?

‒ Методика – это всегда опыт. К нему нужно очень внимательно относиться, анализировать лучшие практики. Огромный опыт накоплен в регионах, но важно, чтобы мы не растащили этот опыт "по региональным квартирам", а сформировали единое общеобразовательное пространство. Прошедшие годы в целом подтверждают правильность принятого при введении ОРКСЭ подхода, основных методических установок, а необходимые коррективы могут и будут вноситься.

‒ Как сами школьники воспринимают этот курс?

‒ Они довольны. Оценки ведь не ставят. А если серьезно, то уже в 2010 году, после первого года преподавания ОРКСЭ в группе регионов, больше 80% опрошенных школьников выразили желание продолжать изучение. Думаю, и сейчас отношение детей особенно не изменилось. Это же все-таки еще дети, а контакт ребенка с учителем в начальной школе особенно близкий. ОРКСЭ дает возможность наполнить его духовным содержанием.