На пороге новый учебный год. Ученикам основной школы предстоит знакомиться не только с новыми предметами, но и друг с другом. Почему они так изменились с наступлением "трудного возраста"? В чем ключевая задача этого периода для личности? Что означает "в психологическом смысле убить своих родителей"? Полезны ли "рекламные эмоции" и какова разница между внутренним и внешним благополучием ребенка? Об этом корреспондент "Социального навигатора" побеседовал с доцентом кафедры возрастной психологии имени профессора Л.Ф. Обуховой факультета психологии образования Московского государственного психолого-педагогического университета Александрой Фокиной.
– Александра Владимировна, начнем с хорошего. Когда родителям подростка можно будет спокойно вздохнуть и сказать: сложный период позади?
В этот период, начиная лет с двенадцати, отрок начинает разрушать свои прежние отношения: к учебе, родителям, самому себе. Отказывается от бытовых привычек вроде наведения порядка в комнате. У него одна тетрадка на все уроки, странная одежда, ужасная музыка, он все время в телефоне. Становится раздражителен, ни с чем не соглашается, закрывается от близких и учителей.
– Возраст "бури и натиска" – его и так иногда называют. Почему?
– Тут подчеркивается главным образом внутреннее состояние подростка. Прежние ценности отвергнуты. В виде, допустим, скорее положительного отношения к учебе, характерного для начальной школы. Потребность в сокрушении родительских взглядов, да и собственных недавних установок, выступает на передний план.
Он может увлечься, к примеру, вселенной комиксов, экспериментами с собственным имиджем. Политикой, тренировками в фитнесе, общением с виртуальными друзьями. Ибо теперь он решает главные возрастные задачи – самоопределения и самопрезентации.
Точных критериев завершения стадий отрицания и самостроительства нет. Подростковый возраст считается пройденным, когда человек вошел в мир взрослых, стал независимым – он отделен, сепарирован от ровесников и взрослых.
Фрейд говорил: "Подросток должен в психологическом смысле убить своих родителей" – отделиться от их идей и ценностей, чтобы суметь пересмотреть их и выстроить свои. Под "родителями", кстати, здесь следует понимать достаточно широкий круг носителей взрослых воззрений на жизнь и окружающий мир.
– К чему ребенок приходит в итоге изучения себя, своих новых возможностей?
Не делать перед самим собой вид, что все в порядке, если это не так. И еще умение прийти в так называемое ресурсное состояние, когда я нравлюсь самому себе и уверен в том, что совладаю с трудностями.
Психологически здоровый зрелый индивидуум знает, как ему войти в такое состояние, не прибегая к алкоголю, табаку. Кому-то надо гири потягать, кому-то съесть что-нибудь вкусненькое, кому-то пересмотреть любимое кино.
– Почему в общении дети этого возраста порой так неуступчивы? Кажется, только что добродушно улыбался. И вдруг фыркает, отворачивается, знать о тебе не желает. Это проблемы психологические или возрастные?
"Послушный", "довольный", чаще всего "радостный" – это нормально для ребенка. И неестественно для подростка. Ему сложно и часто плохо. Это не значит, что он непременно болен или в депрессии. Просто на "негативном" этапе от 12 до 14 лет он принимает свое тело, ищет место в кругу сверстников, изучает мощно развивающееся "Я".
Психологи подчеркивают разницу между внутренним и внешним благополучием личности. Внешне колючий, неприступный школьник тем не менее может быть внутренне вполне благополучным. Когда, например, борется с посягательствами взрослых на его территорию. Это часть сепарации, взросления.
Тут задача родителей найти баланс между контролем и доверием. Ответить себе на вопрос: когда я буду вклиниваться, надоедать советами, а когда не буду. Медленно подышу, задам вопросы, молча выслушаю. И не стану комментировать.
В то же время "внешне благополучный", с точки зрения многих родителей, это все тот же управляемый, послушный и понятный ученик "началки". Он легко соглашался с требованиями к его внешнему виду, разрешал проникнуть в свою комнату и был, что называется, "хороший мальчик".
Но физиологические и психологические процессы задают свои режимы, склоняющие к злобно-тоскливому раздражительному состоянию. Он смотрит на себя в зеркало и видит чужого человека, который ему не нравится. Поводов для переживаний масса.
– Правда ли, что общение самый предпочитаемый подростком вид активности? И что делать, если кроме разговорного жанра его ничто по-настоящему не занимает?
– Важно определиться с целью. Если родитель хочет управлять "балаболом" так же легко, как было в детском возрасте, он ведет дело к разрушению подростка. Ничего хорошего из этого не получится. Вообще если нам важно, чтобы ребенок лучше учился, надо держать в уме простое правило: приобрести знания можно только добровольно.
Когда взрослые пытаются тинэйджера усовестить, задобрить подарком, усадить за уроки лукавством, это вызывает противоположную реакцию. Какой-то подросток включит активный протест, хлопнет дверью и к друзьям. Другой уйдет в протест пассивный. Долго усаживается, что-то ищет, отвлекается, все забывает.
Еще нюанс: подростки чрезвычайно чувствительны к неконгруэнтности высказываний – разнице между тем, что произносят близкие люди и тем, как они это делают. Если эмоция, вкладываемая вами в речь, перечеркивает смысл, они воспринимают это очень остро, называют лицемерием. Им легче простить орущего отходчивого, но искреннего отца, чем светскую холодновато любезную, но неискреннюю маму.
– К детям в этот период часто обращается взрослый упрек: "Ты скрылся от меня", "Ты от меня это скрыл". Почему они замкнуты?
– Это опять часть их сепарации, отделения. Если ребенок останется таким же открытым, развернутым к родителям, как раньше, он не сможет выполнить ключевую задачу этого возраста. Он не сможет повзрослеть.
– Часто любовь матери к сыну не знает границ. Он уже кандидатскую работу пишет, а она все вытирает ему нос и будит по утрам. Что говорит наука о такой педагогической стратегии в семье? И может ли "трудный возраст" длиться вплоть до аспирантуры?
– Может, и он действительно растягивается. Это глобальный тренд. А такое сюсюкание очень опасно. Оно убивает самостоятельность, веру в себя, калечит характер. Потворствующая гиперопека и обслуживание их потребностей ведут к тому, что дети вырастают нежизнеспособными. Такого же гиперзаботливого отношения к себе они ждут и от других, становятся манипуляторами.
Сложность в том, что такой родитель не принимает никакую критику. Почему? Может быть, маму в детстве тоже воспитывали как Принцессу. Либо, наоборот, растили как Золушку, и она дала себе слово, по принципу от противного, устроить своему ребенку жизнь в шоколаде.
– Каков же правильный подход к воспитанию самостоятельности?
– Все, что может, подросток должен делать сам. От уроков до помощи взрослым в саду-огороде, по дому. Помощь ему нужна, конечно, но ее порция от класса к классу должна плавно уменьшаться. Этот возраст называют еще "вторым перерезанием пуповины". Надо резать, иначе о самостоятельности и мечтать не придется.
– Ваш главный совет родителям трудных детей?
– Быть терпеливыми.
– А если терпение на исходе?
– Тогда быть искренними с ними до конца. Честно говорить о своих взрослых проблемах. Не пытаться принуждать ребят быть правильными. Скажите свое мнение, но не заставляйте с вами соглашаться. Поддерживайте возможность говорить друг с другом, делиться эмоциями. В том числе и негативными, взаимным недовольством. В здоровой семье может быть выражен весь репертуар эмоций, не только "рекламные".
– А если дочь ничего не хочет – только, чтобы ее не трогали?
– Даже и в этом случае за нее ничего делать не надо. Пусть справляется сама. Перестать ее выручать, вести. Не пытаться прожить за нее ее жизнь.
Позиция "Я ничего не хочу" это еще и один из симптомов сопротивления родительским ценностям. Нет мотивации – значит, нет энергии. Мотивация это энергия. Если она вялая как манная каша – там мотивационный провал.
– Кризисы сопровождают нас всю жизнь. Каковы принципиальные отличия пубертата от других проблемных возрастных маршрутов?
– Действительно, есть не менее яркий кризис трех лет ("Я сам"), кризис одного года, семи лет. Кризис среднего возраста, даже кризис новорожденности, не так основательно изученные. Подростковый кризис самый длительный из всех и часто самый сложный. Он, наверное, в наибольшей степени из всех кризисов связан с открытием своего "Я" и с благополучными отношениями в социуме.
Причиной многих страхов, навязчивых состояний в зрелом возрасте считается то, что в предыдущие периоды, в том числе, в пору отрочества, мы не замкнули гештальт. Например, не выразили до конца то, что чувствовали.
Можно предположить, что если в "возрасте серьезной игры" (так тоже называют отрочество) не были достигнуты благополучные отношения с противоположным полом, то есть, подросток не нагулялся, не насладился юностью, то ему или ей наверняка захочется к этому вернуться. Правда, теперь это приобретается ценой гораздо больших страданий и жертв.
