Мусульмане России, собрав средства на предметы первой необходимости для сирийцев, вынужденных покинуть свои дома из-за войны, направили в лагеря сирийских беженцев в Ливане масштабную гуманитарную миссию. Корреспондент РИА Новости Радик Амиров тоже принял участие в этой акции.
"Здесь у нас детские игрушки и шоколад, мусульмане собрали, — говорит муфтий Москвы Ильдар Аляутдинов, погружая в столичном аэропорту на багажную ленту тяжелые коробки. — Давайте я сам". И отстраняет спутников — журналистов, ученых, предпринимателей.
Муфтий отчего-то волнуется, однако вида не подает. Становится ясно: актер Марат Башаров летит с нами, но опаздывает на наш утренний рейс.
В глазах муфтия Москвы читается: "Ох уж мне эти творческие люди! Никакой дисциплины". Но он молчит, только периодически косится на телефон: где же Башаров?!
Завтра в это же время мы будем спешно собираться на север Ливана. Муфтий и Башаров поедут в одной машине. А еще через пару часов уже на границе с Сирией они, пройдя приличное расстояние по щиколотку в грязи, стоя в кузове грузовика, начнут раздавать гуманитарную помощь. Сначала под солнцем, затем под проливным дождем.
Русские Ливана
После прилета в Бейрут нас везут в Российский культурный центр на встречу с русскоязычной аудиторией.
— Численно русская община в Ливане по сравнению с другими не очень большая, — говорит глава центра Вадим Зайчиков. — Но на Ближнем Востоке русские Ливана одна из самых активных общин. Вот увидите. Они вам, господин Башаров, сейчас на творческой встрече интересные вопросы зададут, готовьтесь!
— Нас интересует все, что происходит на родине. Если можно, приезжайте чаще, возьмите с собой друзей — актеров, режиссеров, спортсменов! — просили они.
— Мы здесь почти из всех республик и областей России, — говорит Нина, уроженка Питера, она вышла замуж за ливанца и сменила Северную столицу на столицу Ливана. — Наши дети по большей мере считают родными два языка — арабский и русский.
— У нас, в отличие от южного соседа, настоящий голод по творческим встречам и подобным вечерам. В прошлые годы в Ливан приезжали Патрисия Каас, Элтон Джон, другие звезды. А русские гены напоминают о себе — ну Каас, ну сэр Элтон Джон. А хочется своего, родного! Хочется услышать ядреных частушек под балалайку! — уверяет Светлана.
— Нашим требуется больше подобных концертов, — Вадим Зайчиков разводит руки. — Так получилось, что в соседние страны известные гости приезжают куда чаще, нежели сюда. Но настало время исправлять ситуацию, о России здесь надо говорить как можно больше и чаще, и культурные и религиозные связи между Москвой и Бейрутом расширять надо. Словом, мы хотим верить, что в будущем русская община Ливана увидит своих артистов на наших площадках. Приезжайте, ребята, приезжайте!
Граница Ливана и Сирии. Лагерь
Наутро мы въезжаем в лагерь беженцев в районе Аккар — чуть ближе к сирийской границе после Триполи. Вдали виден еще один город — это уже Сирия. Через пару километров конвой, груженный дизельным топливом, матрасами, теплыми вещами и, главное, подарками для сирийских детей от россиян, въезжает в лагерь.
Здесь тяжелая картина. Несколько десятков палаток — это всего лишь обитые белым брезентом деревянные каркасы. Железные туалеты находятся в двух метрах от самих палаток. На веревках сушится белье, в большей степени детское.
Внутри палаток — печь буржуйка, на полу привычные ковры, в углу что-то наподобие кухни — стол, стулья и дешевая посуда. В каких-то палатках есть матрасы, в каких-то нет. Здесь привыкли спать на земле.
— В лагере проживает порядка 800 человек, из них 500 детей, — нас сопровождает Ахмед, бывший футболист популярного клуба "Аль-Ансар". После травмы он оставил большой спорт и теперь занимается гуманитарными проектами. — Посмотрите, у абсолютного большинства нет одного из родителей. По шариату такие дети считаются сиротами.
Дети напуганы и совсем не идут на контакт. При виде фотоаппарата многие начинают плакать.
"Не надо, спрячьте аппарат, — говорит Ахмед. — Техника у них ассоциируется с оружием: они выросли на войне".
— У меня четверо детей, — из палатки выходит средних лет мужчина. — Гляньте, у троих моих ребят на голове не растут волосы. Врачи говорят, это стресс от пережитого. И только у младшей все в порядке: она, конечно, слышала разрывы снарядов в нашем городе Дейр-эз-Зор, но с первых месяцев находится здесь в относительной тишине.
Здесь продолжается жизнь, здесь думают о будущем. Сидя на сырой земле, ночуя на земле, гуляя между продуваемых палаток и размышляя у сирийской границы.
Шукран ли ар-раис ар-Русий Путин
Один из тех, кто носит коробки с гумпомощью от имени россиян (в нашей группе татары, русские, ингуши, таджики, азербайджанцы), — Тимур Бекмурзиев. Он по-кавказски подгоняет нас на свойственный ему манер: "Дауай! Дауай! Люди ждут". Тимур разрывает в кузове коробки, достает теплые вещи, по ранее составленным спискам раздает сирийцам со словами "Бисмилла ир-рахман ир-рахим".
Он подсказывает муфтию Москвы Ильдару Аляутдинову и актеру Марату Башарову из машины напротив, что и как делать, кому и как отдавать матрасы, теплые вещи. Тимуру можно все — он самый старший в нашей группе, и мы его слушаемся, даже муфтий Ильдар-хазрат не перечит. Тимур старший, этим все сказано.
Люди подходят, берут то, что дали, и абсолютно счастливые отходят в сторону, несут свое добро в свои лачуги.
Отдельно идем в те семьи, где по четверо, пятеро, а то и шестеро детей. Все они растут без отцов — кто-то погиб во время вылазок террористов, кто-то просто пропал.
"Моего мужа забрали боевики. Они приехали, сказали, кто-то слышал, как он что-то в адрес бандитов сказал, скрутили, избили, бросили в машину. Больше мы его не видели, — рассказывает Амина, беженка из небольшой сирийской деревни. — Он только успел крикнуть: детей береги. Женщина не плачет — она постоянно думает о своих детях, а не о пропавшем муже. Очевидно, его никогда не вернуть.
Девочкам дарим куклы — девочки безмерно счастливы. Мальчикам дарим машинки — радости нет предела.
— Мы здесь по благословению муфтия России Равиля Гайнутдина, — говорит Аляутдинов. — Мусульмане России, да и все россияне на вашей стороне. Даст Аллах, когда-нибудь вернетесь к себе домой. Хотелось бы, чтобы это было как можно скорее…
После этих слов в палатках стоит неудобная тишина.
Помимо гуманитарной помощи мы раздали почти все наличные, что у нас имелись в карманах. На обратной дороге вымокшие (попали под дождь), уставшие, спрашиваем друг у друга: деньги-то остались?! "Только на карте", — и выворачиваем пустые карманы.
На вечер запланировано официальное оформление опекунства сирийских детей Маратом Башаровым. Актер, сильно волнуясь, ходит вдоль отеля в Бейруте в ожидании встречи. Все же хоть и опекунство, но за кого-то поручаешься. Это не только благое дело, но и ответственность.
— Мы вас ждем в России, — Башаров после оформления опекунства явно доволен и обнимает пятилетнего Ахмада и семилетнюю Асму. — В Москве в феврале большая постановка спектакля "Разговор с душой" — приезжайте, о билетах и проживании не беспокойтесь.
Рядом с нами сидят мамы Ахмада и Асмы — Муна Абдель Хамид и Фатина Атай. Они готовы приехать, но просят "попозже, когда у вас, в России, будет тепло".
На прощание Ахмад сильно бьет по протянутой руке Башарова. Марат нарочно падает на пол и говорит: "А ты, оказывается, сильный, Ахмад".
В лагере беженцев, в сиротском приюте, где живут сирийские дети, в детской школе под Бейрутом, на встрече с Ахмадом и Асмой мы постоянно слышим: "Шукран!" ("Спасибо!").
Но еще чаще слышны эти слова: "Шукран ли ар-раис ар-Русий Путин!". Перевод не нужен.
Радик Амиров специально для проекта "Социальный навигатор"
