В школах, включенных в «Перечень 500 лучших образовательных организаций, которые продемонстрировали высокие образовательные результаты в 2012/13 учебном году», подготовленный Московским центром непрерывного математического образования при информационной поддержке Группы РИА Новости и «Учительской газеты» при содействии Министерства образования и науки, высокие результаты ЕГЭ и большое количество победителей предметных олимпиад. При этом понятие «лучшая школа» намного шире, чем два этих показателя. О принципах оценки работы школ рассказал в интервью корреспонденту РИА Новости Ирине Зубковой директор тренингового центра Института управления образованием Российской академии образования Игорь Вальдман.
— Игорь Александрович, в мире рейтинги школ очень популярны. Нужны ли они в России?
— Конечно же, нужны. Это, во-первых, управленческий инструмент, а во-вторых, способ информирования потребителей. Мы живем в информационном мире, так что, хотим мы этого или нет, использование информации, ее обработка, представление в том или ином виде будет производиться, и составление всевозможных перечней и рейтингов — объективная тенденция, кто бы и как бы к этому ни относился. Но надо хорошо понимать, что рейтинг — инструмент с ограниченной зоной действия.
— В чем ограниченность?
— Все зависит от цели рейтинга: для чего и для кого он предназначен, кто потребитель результата? Замечательно, если мы хотим сказать обществу, прежде всего родителям школьников: «Посмотрите, вот такие школы есть в том месте, где вы живете», — и при этом дадим каждой школе развернутую характеристику, тогда родитель мог бы выбирать школу по нужным для него параметрам. Если для него имеет значение подготовка к ЕГЭ, то он задает там свой регион или муниципальный округ, выбирает именно этот критерий: ЕГЭ. Если важны другие вещи: система дополнительного образования, безопасная среда и т. д., — то он выбирает эти показатели. Параметров в таком рейтинге-навигаторе должно быть много, а не только те два, которые взяты за основу в Топ-500 — «Перечне 500 лучших образовательных организаций, которые продемонстрировали высокие образовательные результаты в 2012/13 учебном году», подготовленном Московским центром непрерывного математического образования при информационной поддержке Группы РИА Новости и «Учительской газеты» при содействии Министерства образования и науки. С его помощью родители выбрать школу не смогут.
— Почему?
— Он общенациональный: на всю страну, и вряд ли родители из всех регионов бросятся отдавать детей в эти пятьсот школ, у них такой возможности нет. Ну, может быть, некоторые жители соседних городов захотят перевести туда детей, но вряд ли у них это получится: там, скорее всего, конкурс, все места заняты. Так что для информирования, ориентации потребителей — родителей этот перечень (его называют Топ-500) бесполезен.
— А для других целей?
— Ну вот такая цель: задание приоритетов деятельности школы, мотивация на достижение определенных значимых результатов. На это Топ-500, несомненно, работает, но как? В его основе два критерия: успешность сдачи ЕГЭ и число победителей и призеров финальных этапов Всероссийской олимпиады. Он, таким образом, говорит школе: «Вкладывайся в высокие результаты ЕГЭ и в подготовку олимпиадников». Но это узкие приоритеты, и понятно, что мало какие школы могут их себе позволить. Для этого требуются значительные ресурсы. Конечно, в России найдется несколько десятков школ, в которых работают очень сильные учителя, способные без посторонней помощи выводить детей на высокий результат в ЕГЭ и олимпиадах. Но обычно вклад в высокие баллы ЕГЭ делает далеко не школа, а другие образовательные институты: репетиторы, курсы и т. п. Подготовкой ребят к Всероссийской олимпиаде занимаются профессиональные ученые, преподаватели вузов с многолетним опытом организации олимпиад. Из победителей регионального тура формируют команду, которую целенаправленно и интенсивно тренируют к заключительным этапам олимпиады. Так в чем же здесь заслуга школы? В том, что она сумела пригласить сильных внешних специалистов? Тогда и надо говорить, что это перечень школ, сумевших организовать подготовку элиты за счет внешних ресурсов. Как правило, не способен один только хороший школьный учитель подготовить ребенка на сто баллов и тем более подготовить к финальному туру Всероссийской олимпиады. Поэтому не надо вешать школе медали на грудь за то, чего она не делала.
— А какие школы вы готовы считать действительно лучшими?
— Портрет «лучшей» школы гораздо богаче, и он очень вариативный. Одни школы лучше в учебных достижениях, другие в социализации детей, третьи — в умении работать со сложным контингентом учащихся. Что же касается ЕГЭ, то мы уже устали повторять, что его результаты не следует использовать для оценки работы школ, учителей, губернаторов. И вот пожалуйста: Топ-500 — новый стимул и мощный мотив для использования ЕГЭ именно как мерила качества образования. Хочешь попасть в победители — постарайся, напрягись и покажи высокие результаты. В этом году всей страной постарались и получили самую скандальную за все годы ситуацию с фальсификациями и махинациями при сдаче ЕГЭ. Этого мало?
— Если ЕГЭ показывает, что ученики целого класса не смогли решить уравнение 2х = 10, то почему результат не может быть мерилом качества образования в этой школе?
— Может. Но только в совокупности со многими другими вещами. Понимаете, если уровень группы учеников или даже одного ученика столь низок, то это должно выясняться не в конце 11-го класса. Нужен мониторинг учебных достижений в течение всех школьных лет — и коррекция образовательного процесса в соответствии с его результатами. Но Топ-500 тут опять же ни при чем: он никак не способствует такому постоянному контролю и совершенствованию. Он выявил лидеров — и что дальше? Будем их поощрять? Получится, что самые обеспеченные, амбициозные школы должны получить еще какие-то дополнительные ресурсы. Что же касается работы со «слабыми», стратегии помощи им, то этот вопрос в очередной раз остается за кадром: в перечне только 500 лучших, а «низа» мы не видим.
— Каким должен быть правильный, по вашему мнению, рейтинг?
— Прежде всего, он должен быть комплексным или многокомпонентным, чтобы у потребителя была возможность определить передовые школы по набору важных для него параметров. Примерно так, как мы выбираем гостиницы, собираясь в поездку.
В этом случае одна из школ будет лидером по результатам ЕГЭ, другая по дополнительному образованию, третья по качеству образования в начальной школе. Но всегда будут и «проигравшие». Такие учреждения надо выделять, разбираться, в чем там проблема, и адресно с ними работать: методически, на уровне повышения квалификации, говорить с родителями, учениками, учителями и т. д. Иначе рейтинг только демотивирует и ничем не помогает. В странах с по-настоящему сильными системами образования прежде всего работают именно со «слабыми». В Великобритании, например, принимают четкие и ясные программы поддержки той или иной школы сроком на год-два, выделяют дополнительные ресурсы, с обязательной отчетностью и ответственностью за результаты.
Главное, чтобы те, кого рейтингуют, хорошо знали некие «правила игры»: для участия нужно то-то и то-то, рейтинг будет полезен им тем-то и тем-то, и на них в любом случае не поставят клеймо: «самая слабая школа». Рейтинг должен выстраивать приоритеты, помогать и, самое главное, стимулировать к хорошей работе.
