День ветеринарного работника ежегодно отмечается 31 августа. О проблемах и сложностях в лечении животных и о том, как выбрать клинику и врача для домашнего любимца, рассказал корреспонденту РИА Новости Ирине Зубковой член правления РОО «Гильдия ветеринарных врачей города Москвы», генеральный директор ветеринарной клиники «Центр» Денис Середа.
— Денис Сергеевич, трудно работать ветеринарным клиникам в наше время?
— Да, мешают две основные проблемы: кадры и административные барьеры в медикаментозном обеспечении. Первая из них существует уже давно. Выпускников ветеринарных вузов и факультетов, приходящих в клинику, приходится учить буквально всему: руками ничего не умеют делать, за исключением тех, кто курса с третьего подрабатывает по специальности. Да и теоретическая подготовка весьма слабая. Вот посмотрите: обычное, «человеческое» медицинское образование построено циклами: внутренние болезни, инфекционные заболевания и так далее, и каждый цикл отрабатывается на практике, в больнице. В подготовке же ветеринарных врачей практика, мягко говоря, слабая.
— Почему?
— Основа любого образования — материальная база и специалисты. Приличная материальная база есть в считаных единицах вузов, но специалистов, умеющих работать на современном оборудовании, не хватает. В остальных и этого нет, и остается только начитывать теорию, причем по учебникам прошлого века. Поэтому, прежде чем выпускник станет у нас в клинике ветеринарным врачом — а это получится только у половины, — мы его два года учим, периодически он сдает зачеты и экзамены, в конце концов проходит аттестацию. На это подобие медицинской интернатуры тратим много труда и денег, доделывая работу государства за личный счет.
— А что за сложности с медикаментозным обеспечением?
— Это все новые и новые барьеры, устанавливаемые Госнаркоконтролем. Лекарства, которыми мы пользуемся, одно за другим вносят в списки ограниченно разрешенных к обороту. С 7 августа в списке наркотических и психотропных диазепам — препарат, известный как реланиум. Теперь для его применения нужна лицензия на использование наркотиков. Но диазепам не является ни наркотическим, ни психотропным веществом! Каждый раз при попадании препарата в очередной список нам приходится искать ему замену — но проходит полгода, и найденное лекарство тоже оказывается «ограниченно разрешенным». Спектр лекарств, которыми мы пользуемся, становится все более узким. Из обезболивающих в ветеринарии и вообще разрешен только кетамин, но он тоже в списке наркотических, на его использование нужна лицензия.
— Это трудно — получить лицензию на работу с такими препаратами, как реланиум?
— Для 90% ветеринарных клиник — нереально. Они физически не смогут создать требуемые условия хранения: отдельная комната с железной дверью, пультовая охрана… У большинства всего две комнаты: в одной ведут прием, в другой что-то хранят. Кроме того, многие работают как индивидуальные предприниматели, так что получить эту лицензию не имеют права в принципе.
— Каков зарубежный опыт на этот счет?
— Там все проще. В шкафу под замком у врача в кабинете хранятся препараты опийной группы, например, гидроморфон. Они под строгим учетом, ведется журнал. Но использовать даже действительно наркотические препараты можно. У нас же нужно пройти кучу инстанций, вести гору документации, и зачастую это касается вовсе не наркотиков.
— Что делать владельцу животного, если питомец заболеет?
— Самая сложная проблема — выбрать ветеринарного врача, которому доверяешь. Как правило, потребители не обладают компетенциями для оценки качества услуги. Можно обратить внимание на оборудование, но ведь и высокая оснащенность клиники не гарантирует качества. Помогает в выборе «сарафанное радио» — рекомендации тех, кто уже раньше обращался к тому или иному ветврачу и кому он помог. Но это все очень субъективно. Допустим, у кого-то любимая собака погибла по причинам, не зависящим от врача, но именно его будет винить безутешный хозяин. Медицина вообще наука неточная.
Бывает и так: великолепный профессионал не очень общителен, а другой — не очень хороший специалист, но разговаривать, объяснять-рассказывать умеет замечательно. В таком случае второго «сарафанное радио» отрекомендует выше.
— А интернет?
— Это тоже «сарафанное радио». Правда, бывает, кто-то «вливает» в сеть положительные отзывы о себе, но это обычно шито белыми нитками и сразу заметно. Зайдите на сайт клиники, поищите топовые ветеринарные центры в Яндексе, в других рейтингах. Но может быть и так, что сайт замечательный, а клиника плохая, или наоборот. Чтобы сориентироваться, надо посетить клинику. Посмотрите на помещение: насколько оно чистое, нет ли неприятных запахов. На приеме — при вас ли вскрыли ампулу или набрали лекарство в шприц из уже открытой, а то и вовсе принесли полный шприц из соседней комнаты? В этом отношении все как и в «человеческой» клинике.
— Но в профессиональной среде знают, кто чего стоит?
— Да, бывает, ко мне приходят люди с умирающим зверем: «Помогите, мы два месяца лечились там-то и там-то, но нам не понравилось». А животное уже в критическом состоянии, и если оно, не дай бог, погибнет, то виноватыми сочтут нас, никто и не вспомнит, что два месяца с ним непонятно где делали непонятно что. Есть анекдотические примеры: в Гильдию ветеринарных врачей обратились с жалобой люди, вызывавшие врача на дом стерилизовать кошку. По телефону им сообщили, что операция будет стоить семь тысяч рублей, а в итоге с них потребовали 23 тысячи. Смотрим счет — и челюсть отвисает. В дополнение к «цене операции» с них взяли деньги за разрез — пять сантиметров, по тысяче рублей за сантиметр; за наложение десяти швов — по столько-то за каждый… Но без разреза и швов операция невозможна, она не может быть «отдельно» от них! Исключительная недобросовестность горе-специалистов. Вот почему я считаю необходимым вернуть лицензирование ветеринарной деятельности.
— Сейчас лицензий нет?
— Их отменили несколько лет назад, и на тот момент это было правильно — уж очень высока была степень коррупции, все зависело от чиновника и от твоих личных взаимоотношений с ним. Но сейчас пожинаем плоды: расплодилось множество ветеринарных клиник сомнительного свойства, непонятно, кто там работает. Ведь теперь любой, даже не имея диплома, может назвать себя ветеринарным врачом и клинику открыть. Нет нормативных документов, которые могли бы как-то регулировать это.
— Но в государственных-то клиниках не может быть работников без образования?
— Думаю, государственных ветклиник, занимающихся лечебным делом, быть вообще не должно. Их и нет нигде в мире, кроме как на постсоветском пространстве. Это же нелогично: содержать их на деньги налогоплательщиков, даже тех, кто не любит кошек и собак. Да еще и давать им, в нарушение антимонопольного законодательства, конкурентные преимущества: льготные тарифы по аренде и коммунальным услугам и другие преференции, покупать для них дорогостоящее оборудование за счет бюджета.
Да, государственная ветеринарная служба должна заниматься пищевой безопасностью, у нее должны быть надзорные функции, но лечебное дело — не ее задача.
— Надзорные? В том числе и за качеством работы ветеринарных врачей?
— Нет, для такого контроля нужно как минимум вернуть лицензирование. Но в других странах государство делегирует часть своих полномочий профессиональным сообществам, которые, в свою очередь, контролируют уровень подготовки специалистов. В США практикующий ветврач обязан за год набрать определенное количество часов повышения квалификации, иначе ему лицензию не продлят, он не сможет работать. У нас же — правовой вакуум. По закону, каждый ветеринарный врач раз в пять лет должен проходить курсы повышения квалификации. Но если не пройдет, то никакого наказания не предусмотрено.
— На Западе за плохую работу исключают из профессиональной ассоциации.
— Это на Западе. У нас это было бы идеальным вариантом, но сейчас это не так. Ветеринарные сообщества разрозненны и трудно контактируют между собой, только в Петербурге пять ветеринарных ассоциаций. Да и государство пока что не готово делиться с нами полномочиями по регулированию рынка, так что разрабатывать стандарты качества оказываемой услуги ни наша гильдия, ни другие профсообщества не могут. Точнее, могут, но это бесполезно: никто не обязан с ними соглашаться. Это никак не подкреплено нормативно-правовой базой.
— Чем же занимаются профессиональные сообщества — ваша гильдия, например?
— Основная задача, которую мы перед собой ставим, — повышение уровня ветеринарных специалистов. Организуем образовательные семинары, приглашаем иностранных коллег – из Евросоюза, из Америки. Устраиваем конференции и мастер-классы для врачей, бизнес-тренинги для владельцев клиник, главных врачей. Сотрудничаем с Министерством сельского хозяйства и с Ассоциацией практикующих ветеринарных врачей; наши представители входят в комиссию по ветеринарии при «ОПОРЕ России». В общем, стараемся выходить на диалог с государством и надеемся, что в итоге из этого что-то хорошее получится. Порядка в нашей сфере будет больше.
