Конвенция ООН о правах инвалидов, подписанная Россией еще в сентябре 2008 года, в этом году была ратифицирована. О значении этого события для граждан с ограниченными возможностями и о том, что уже сделано и что предстоит сделать для них, о проблемах доступности рассказала в интервью РИА Новости директор общественной организации людей с инвалидностью «Перспектива», директор фонда «Лучшие друзья» Денис Роза.
- Денис, во многих странах проблемы доступности зданий для людей с ограниченными возможностями решены. Что мешает добиться этого в России?
— Да, в Европе, в Америке, в странах Азии для людей с инвалидностью доступен любой объект, даже если это, к примеру, музей и расположен он в старинном здании. Доступен Лувр, другие дворцы и замки. На этот счет есть антидискриминационные положения в законодательстве многих стран. С новыми домами проще: их делают доступными уже при проектировании и строительстве. В случае же со старинными зданиями каждый раз приходится находить вариант, чтобы элементы доступной среды соответствовали архитектурному облику. В чем проблемы в России? Во-первых, эта работа началась на 25-30 лет позже. В Америке уже в 1974 году был принят первый закон, запрещающий дискриминацию людей с инвалидностью, а сами они стали бороться за свои права в конце 60-х. В России этим стали активно заниматься только в последние 7-10 лет. И хотя есть заметные изменения, еще очень многое надо сделать, чтобы любой человек комфортно, уверенно и независимо передвигался по стране, по своему городу или району. Теперь есть Конвенция ООН о правах людей с инвалидностью, она ратифицирована Россией, и законы, хоть и медленно, приводят в соответствие с ней. Надеюсь, она ускорит процесс.
- Каким образом?
— Теперь в случае несоблюдения положений Конвенции человек может обратиться в суд. Наша организация участвует в судебных процессах, а иногда проблему удается решить и до суда. К тому же мы стараемся привлекать к каждому из таких судебных дел широкое внимание СМИ и всего общества. Часто приходится заставлять их это делать, давать какой-то толчок. Мы судились с авиакомпанией «Сибирь», в самолет которой не пустили незрячего пассажира и пассажира на коляске, и выиграли оба дела — и другие авиакомпании посмотрели и сказали: «Мы не хотим, чтобы с нами тоже судились, чтобы случился такой же скандал», а потом купили необходимое оборудование для пассажиров на колясках и стали участвовать в совете при Госдуме для усовершенствования законодательства в этой сфере.
- Многие годы российское общество людей с инвалидностью «не замечало». Изменилось ли что-то сейчас?
— Музеи Москвы в последнее время повернулись к людям с инвалидностью лицом. Третьяковская галерея уже давно стала доступной для них: установлен подъемник, им там всегда рады. В нескольких музеях есть возможность получить тифлокомментарии к экскурсии — это очень важно для незрячих. Это практикуется, например, в Дарвиновском музее. Многие музеи, отойдя от прежней непримиримой позиции на этот счет, разрешают посетителям трогать, ощупывать экспонаты. Это не только необходимо незрячим, но и очень нравится детям. Есть изменения и в других городах. Доступны для людей на колясках Эрмитаж, Русский музей в Санкт-Петербурге. Тому, как создать доступную среду, посвящены семинары для музейных работников.
- Далеко не для всех посетителей с инвалидностью в музее важна именно физически доступная среда.
— У всех потребности разные. Кому-то нужен подъемник, лифт, кому-то аудиокниги, тифлокомментарии, еще кому-то — экскурсовод, владеющий жестовым языком, и поэтому музеи сотрудничают и с обществом слепых, и с обществом глухих, приглашают к себе их специалистов. Для тех, у кого имеются нарушения развития, важны материалы, простые для восприятия (это называется Easy-to-Read, пока что в России этого практически нигде нет). Если музей снимает фильм-экскурсию, то уже само собой разумеется, что он должен сопровождаться субтитрами. Мне трудно судить о том, можно ли в музее выделить штатную единицу тифло- и сурдопереводчика. Но если бы он там был, это было бы замечательно, ведь невозможно заранее предсказать, когда в музей придет человек незрячий или неслышащий. Самое главное — появилось осознание необходимости в таком человеке, а значит, и решение кадровой проблемы, и средства на оплату его труда рано или поздно найдутся.
- На что нужно обратить особое внимание, делая музей доступным для всех?
— Часто забывают о том, что доступной должна быть не только экспозиция, но и кафетерий, сувенирный лоток, банкомат, туалеты и, конечно транспорт, чтобы добраться до музея. Человек с инвалидностью везде должен чувствовать себя комфортно. К тому же часто то, что удобно людям с инвалидностью, удобно и людям без инвалидности. Субтитры помогут воспринимать информацию не только неслышащим и слабослышащим, но и тем, для кого русский язык неродной. Не стоит и говорить о том, что лифт и пандус помогут подняться на нужный этаж не только человеку, который передвигается на коляске, но и родителю с детской коляской, и пожилому человеку, и тому, кто временно пользуется костылями или палочкой при ходьбе. Главное — надо показать, что эта проблема касается не единиц и не десятков, а множества людей.
- Сложно решить эти проблемы?
— Как бы сложно ни было, их нужно решать. Работники российских музеев общаются с коллегами со всего мира — по поводу организации выставок, обмена экспонатами и их передачи и так далее. Почему бы им не узнать, как в Вашингтоне, Нью-Йорке, Париже или Берлине решают вопросы доступности старинных зданий? Нужны коллективные обращения непосредственно в театры, музеи, концертные залы, в парки и так далее. Надо все время иметь в виду, что «проблема инвалидности» — это проблема несовершенства социума, который неприспособлен к ней. Это называется социальный подход к инвалидности. Главное — создать среду и комфортные, удобные условия для человека с инвалидностью, чтобы он мог участвовать во всем и везде. Этот подход лежит в основе Конвенции ООН.
Вот посмотрите: парк имени Горького сейчас доступен для человека на коляске. Пандусы с двух сторон — там, где ступеньки у входа; боковые пандусы внутри, новая парковка с выделенными местами для людей с инвалидностью. Много лет там не было ничего подобного — и вот налицо результат усилий и дирекции парка, и руководства московского департамента культуры.
- Значит, всё от руководителей зависит?
— В значительной степени, но не только. Думаю, здесь есть наша заслуга: общественных организаций, которые много сделали для ратификации Конвенции ООН: устраивали круглые столы, писали письма в различные инстанции, обращались в суд, если было надо, о необходимости ратификации говорили и писали постоянно. Издавали и раздавали конвенцию: например мы с UNICEF готовили детскую версию и уроки, которые сегодня ведут в школах дети с инвалидностью — участники нашего молодежного проекта. Сейчас мы выдвигаем законодательные инициативы, постоянно обращаемся в Координационный совет при Общественной палате и в рабочие группы по изменению законодательства. Мы активно работаем со СМИ. Много нового нужно внести в законы, касающиеся образования и социальных услуг. Сейчас к работе подключаются и поддерживают нас многие волонтеры — студенты, представители бизнеса, сами люди с инвалидностью. Я уверена: с помощью всех неравнодушных людей страны мы добьемся больших результатов.
Беседовала Ирина Зубкова
